Напомню
старый советский анекдот, в котором Леонид Ильич Брежнев на приветствие
«Христос Воскресе» отвечает: «Спасибо, мне уже Андропов доложил».
Не на пустом месте появляются подобные анекдоты. Степень информированности советской верхушки о церковных делах была высочайшей. Конечно, докладывали не о воскрешении Христовом, а о деталях взаимоотношений церковных иерархов, о настроениях верующих, о состоянии различных религиозных конфессий в СССР, а главное - о наличии незарегистрированных общин и подпольной религиозной жизни.
Для того, чтобы официально контактировать с религиозными объединениями и выступать от имени правительства, в сентябре 1943 г. постановлением СНК СССР был образован Совет по делам Русской православной церкви, а в мае 1944 г. - Совет по делам религиозных культов. В декабре 1965 г. оба совета были объединены в один - Совет по делам религий при Совете министров СССР. Это ведомство просуществовало до ноября 1991 г.
Первым председателем Совета по делам РПЦ (с 1943 по 1960 г.) был Георгий Григорьевич Карпов. В 1922 г. он поступил на работу в ГПУ, в самый разгар массовых репрессий, в июле 1937 - мае 1938 гг. возглавлял Секретно-политический отдел УГБ УНКВД Ленинградской области [1]
Совет по делам религиозных культов до 1956 г. возглавлял другой чекист - полковник госбезопасности Иван Васильевич Полянский (до назначения в Совет по культам работал начальником Транспортного отдела НКГБ Октябрьской ж.д.)
И Карпов и Полянский до июля 1947 г. совмещали работу в Советах со службой в специальном подразделении НКГБ-МГБ СССР, надзиравшем за церковью. Причем Карпов возглавлял отдел, а Полянский был его заместителем.
Между
патриархом Московским и всея Руси Алексием I и председателем Совета по делам
РПЦ Карповым сложились довольно дружеские отношения. Как отмечал сам Карпов в
докладе в Совет министров СССР - «в отношениях с патриархом должна иметь место
известная теплота» [2].
Куроедов
Владимир Алексеевич, сменивший Карпова на посту председателя Совета по дедам
РПЦ, а позднее возглавивший объединенный Совет по делам религий, был уже партийным выдвиженцем, ранее он
работал секретарем Свердловского
обкома КПСС по пропаганде и агитации.
В ГА РФ хранится фонд Совета по делам религий Р-6991. В фонде более 13 тыс. единиц хранения, это богатейший материал о религиозной жизни в СССР за период с 1943 по 1991 г.
Наши архивные чтения проходят в особенное время, на пасхальной неделе. И сегодня мы поговорим о том, как в официальных докладах Совета по делам РПЦ освещалось празднование Пасхи в Москве в послевоенное время.
Первые документы Совета о праздновании Пасхи относятся к 1944 г.
В делах фонда имеется докладная записка председателя Совета по делам РПЦ Карпова от 19 апреля 1944 г., адресованная в Совнарком СССР И.В. Сталину, В.М. Молотову и Л.П. Берии. Записка начинается словами: «В ночь с 15 на 16 апреля с.г. во всех городах и районах Союза, где есть действующие православные церкви, проводилась ночная пасхальная служба, так называемая "заутреня"»[3].
В
1944 г. в Москве пасхальная служба проводилась в 30 церквях патриаршей
ориентации и одной обновленческой, все церкви были переполнены верующими, общее
число посетивших церкви г. Москвы составило 120 тысяч человек, в основном это
были женщины. Молодежи было 25%.
Особенно большое скопление верующих наблюдалось в 6 церквях:
1. Кафедральный Богоявленский собор (Спартаковская, 15) - до 10 тысяч человек.
2. Церковь Петра и Павла (Преображенская пл., 11) - 8 тысяч человек.
3. Свято-Духовская церковь на Даниловском кладбище - 8 тысяч чел.
4. Церковь Иоанна Предтечи (на Красной Пресне) - 6 тыс. чел.
5. Церковь Иоанна-Воина (Б. Якиманка, 46) - 6 тыс. чел.
6. Церковь «Петра и Павла» (Солдатская ул., 4) - 4 тыс. чел.
Почти во всех церквях города были замечены военнослужащие - офицеры и рядовые, от 10 до 20 человек в каждой церкви, больше всего военных - до 200 человек - было в церкви Иоанна-Предтечи на Красной Пресне .
Наиболее крупные церкви посетили представители и сотрудники иностранных посольств и иностранные корреспонденты. В Кафедральном Богоявленском соборе, где службу вел патриарх Сергий, было замечено 25 иностранцев, в том числе 14 человек от Американского посольства. Всем им было дозволено пройти в алтарь.
Во всех церквях Москвы и области во время пасхальной службы было зачитано пасхальное послание патриарха Сергия. В докладной записке оно названо «церковно-патриотическим обращением».
Текст патриаршего пасхального послания в 1944 г. был согласован Советом по делам РПЦ с секретарем ЦК ВКП(б) А.С. Щербаковым[4].
Это стало нормой и подробная практика сохранялась и в последующие годы.
Как пример, приведу письмо патриарха Алексия I заместителю председателя Совета по делам РПЦ С.К. Белышеву от 18 марта 1953 г.
«Глубокоуважаемый
Сергей Константинович!
Посылаю Вам мое пасхальное послание. Если не будет с Вашей стороны возражений, оно в таком виде будет теперь же нами размножено и послано епархиальным архиереям, а также за границу нашим экзархам и представителям. Прошу Вас по прочтении меня известить о неимении препятствий к рассылке. Текст послания у нас имеется, а потому прилагаемый экземпляр не нужно возвращать. С искренним уважением П. Алексий»[5].
Письма патриарха Алексия I в Совет по делам РПЦ, как официальные, деловые, так и письма личного характера хранятся в фонде Р-6991. В 2009 г. они были нами опубликованы[6].
Мало кто знают, что на проведение ночных пасхальных служб во время войны Патриархии понадобилось специальное разрешение Советского правительства. Ведь ночные службы проходили в условиях действия комендантского часа и режима светомаскировки. Такие разрешения были получены в 1942 и 1943 гг. За 1944 г. в фонде имеется докладная записка Карпова от 6 апреля 1944 г., адресованная в Совнарком СССР Сталину и Молотову. В записке под грифом «совершенно секретно» говорилось, что «Совет по делам Русской православной церкви при СНК СССР полагает целесообразным допустить пасхальную службу в церквях Москвы и других городах, объявленных на осадном и военном положении, и в связи с этим беспрепятственное хождение по городу в ночь с 15 на 16 апреля с.г.»[7]
А вот в 1945 г. с выдачей подобного разрешения вышла заминка. 25 апреля 1945 г. Карпов по обыкновению обратился к Сталину с вопросом о разрешении проведения ночной пасхальной службы в церквях Москвы и других населенных пунктов Союза в ночь с 5 на 6 мая[8].
Время шло, а никаких указаний не поступало. Обеспокоенный Карпов 3 мая 1945 г. вынужден был напрямую обратился к секретарю Сталина А.Н. Поскребышеву с просьбой «сегодня сообщить мне указания товарища Сталина в связи с тем, что в ночь с 5 на 6 мая должна совершаться пасхальная служба, и мне необходимо сегодня дать телеграфные указания Ленинграду, Москве, Киеву и другим городам»[9]. О долгожданном решении Карпов узнал лишь в конце дня. В 23 часа 00 минут 3 мая наконец позвонил Поскребышев и сообщил, что «ночная пасхальная служба и в связи с этим беспрепятственное хождение по городу в ночь с 5 на 6 мая - разрешается»[10].
В 1945 г. верующие Советского Союза встречали Пасху в особых условиях - шли последние дни войны, настроение у всех было особенно приподнятое и радостное.
В
мае 1945 г. патриарх Алексий и Карпов обменялись поздравительными письмами и
подарками. Патриарх поздравил Карпова с 1 мая и подарил картину. Как он написал
в письме, «я хочу поднести Вам для Вашего кабинета патриотическую картину,
изображающую Пожарского и Минина, которых благословляют Аврааимй Палицын и
Дионисий на ратные подвиги. Она удобно уместится на стене над столиком, где у
Вас стоит поднос с графином. А если Вы ее возьмете в свой домашний кабинет, мне
будет еще приятнее»[11].
Карпов в свою очередь поздравил патриарха с Пасхой и от имени Совета преподнес ему картину Аполлинария Васнецова 1894 года «Кремль». В письме Карпов отметил успехи церкви за годы войны: «... окрепла, умножилась и также была едина наша Православная церковь в лице ее епископата, клира и паствы. Авторитет Церкви растет и ширится, и не только в пределах Советского Союза. Разделяя вместе с Вами радость этих успехов, выражаю свои личные и искренние пожелания Вам и Церкви»[12].
Стоит заметить, что Церковь была включена в систему традиционных для советских организаций отношений, где обменивались поздравлениями и дарили подарки.
В 1944 г., например, на подарок Совета патриарху Сергию в день его 77-летия было израсходовано 28 тысяч рублей. Патриарху Сергию от имени Правительства преподнесли золотые карманные часы с золотой цепочкой, 28 метров зеленого плюша и 15 метров черного шелкового репса на рясы, а также коньяк, шампанское, зернистую икру и фрукты. К празднику Пасхе в 1944 г. Совет намечал сделать подарки митрополитам Алексию и Николаю - на 10 тысяч рублей каждому и восьми епископам, показавшим себя наиболее активными в патриотической деятельности - по 5 тысяч рублей каждому. На докладной записке Карпова от 27 января 1944 г. по этому вопросу, адресованной заместителю председателя СНК СССР В.М. Молотову, стоит помета: «31 января в 17 ч. 30 мин. был вызван к тов. Молотову. Предложено продумать о порядке передачи подарков и сделать это деликатно и без осложнений»[13].
Интересно, что Молотов считал «осложнениями»? Опасался, что могут пойти кривотолки о сращивании власти светской и духовной?
В делах фонда имеется план мероприятий по обеспечению порядка у церквей города Москвы во время праздника пасхи 6 мая 1945 г., разработанный Управлением милиции г. Москвы[14]. Были приняты беспрецедентные меры. У всех церквей выставлялись круглосуточные милицейские посты и регулировщики уличным движением, организовывалось патрулирование улиц, а в каждую церковь для предотвращения хулиганских проявлений направлялись оперативные работники.
К плану прилагался список действующих церквей в городе Москве по состоянию на 4 мая 1945 г., с указанием адреса, района и номера отделения милиции[15]. В списке перечислены 32 церкви, среди них значится некая «Скорая парушница», находящаяся по адресу ул. Л. Толстого, 2/22. Конечно же, речь идет о храме Николая Чудотворца в Хамовниках. (Главной святыней храма является чудотворная икона Божией Матери «Споручница грешных», очевидно, милицейские чины перепутали ее с иконой Божией Матери «Скоропослушница»).
В
последующие годы порядок в церквях
поддерживался самими верующими, а на улице - нарядами милиции.
В делах с перепиской Совета по делам РПЦ с ЦК ВКП(б) и Советом министров СССР я не обнаружила докладной записки о праздновании Пасхи в СССР в 1945 г. Информация о праздновании Пасхи в 1946, 1947 и 1948 гг. в делах фонда также не отложилась.
Отсутствие докладов за эти годы можно объяснить тем, что они посылались Карповым в другом своем качестве - по линии МГБ за подписью министра, и Карпов, как должностное лицо - начальник Отдела «О» МГБ, готовил эти отчеты.
За 1946 г. в фонде имеется докладная записка уполномоченного Совета по делам РПЦ по Москве и Московской области А.А. Трушина, адресованная Карпову[16].
В 1946 г. пасхальная служба проходила в ночь с 20 на 21 апреля. Все 33 действовавшие на тот момент церкви Москвы были сильно переполнены; по подсчетам Трушина там ориентировочно присутствовало 190 - 200 тысяч человек, что на 66% было больше, чем в 1945 г. Среди верующих, находившихся около церквей, было замечено много молодежи и школьников. Трушин отметил снижение доходности в церквях от продажи свечей на Пасху, по сравнению с прошлым годом. Он объяснил это тем, что большинство верующих приходило в церковь со своими свечами, купленными в керосиновых лавках и на рынке, а также тем, что значительная часть присутствующих находилась в церкви в качестве зрителей.
Из происшествий Трушин отметил случаи обморочного состояния в связи с переполнением церквей. А в церквях, имеющих один вход, он же выход (как, например, в церкви Воскресения на Ваганьковском кладбище) наблюдалась сильная давка и крики, так что выходившие из церкви верующие теряли куличи под ногами.
В 1948 г. Пасха отмечалась 2 мая. В докладной записке Совета по делам РПЦ в Совет министров СССР и ЦК ВКП(б) был отмечен увеличенный наплыв людей в церкви по сравнению с 1947 г. Совет по делам РПЦ объяснил это тем, что, Пасха совпала с первомайскими праздниками, и что 1 и 2 мая была прекрасная теплая погода[17].
В 1948 г. уполномоченным Совета на местах было дано указание: «Вам следует иметь в виду, что 1-го Мая, в день демонстрации трудящихся, верующие будут приходить к церквям для освещения куличей и т.п. Учитывая это обстоятельство, вам необходимо принять соответствующие меры к тому, чтобы не чинились препятствия к проведению церковных служб и доступу верующих к храмам для совершения религиозных обрядов»[18].
И все же, в 1948 г. препятствия кое-где чинились. Так, уполномоченный Совета по делам РПЦ по г. Ленинграду и Ленинградской области А.И. Кушнарев в своем отчете сообщил, что «в отличие от прошлых лет по указанию тов. Якушева С.К., действовавшего от имени Управления и, якобы, по поручению горкома ВКП(б), в некоторых соборах и церквях г. Ленинграда были запрещены пасхальные службы под открытым небом (в церковных оградах, на крыльце самого церковного здания)»[19]. Оказалось, своеволие проявил полковник Якушев - заместитель начальника Управления МГБ по Ленинградской области. Если запрет Якушева мог поначалу показаться местной инициативой, то в 1949 г. он стал повсеместным.
Основное внимание во всех официальных докладах Совета обращалось, прежде всего, на посещаемость церквей во время праздника Пасхи.
Для учета верующих сотрудникам Совета приходилось лично посещать отдельные храмы Москвы. В докладной записке за 1949 г., адресованной И.В. Сталину, В.М. Молотову, Г.М. Маленкову, К.Е. Ворошилову, а также первому секретарю Московского комитета партии Г.М. Попову[20], это обстоятельство было специально оговорено, очевидно, для того, чтобы подчеркнуть достоверность и полноту представленной информации.
Из 36 действующих церквей в г. Москве сотрудниками Совета были обследованы 23 церкви в течение трех дней, начиная с четверга страстной недели.
В четверг 21 апреля 1949 г., во время всенощной, все церкви были полностью заполнены, в основном - женщинами в возрасте старше 50 лет. А церковь Иоанна-Воина на Большой Якиманке была настолько переполнена, что в 9 часов вечера один из священников был вынесен из церкви на руках в обморочном состоянии.
В пятницу во всех церквях наблюдался непрерывный поток желающих приложиться к плащанице. Многие родители были с детьми.
В субботу 23 апреля во всех церквях святили куличи и пасхи. «Весь день, - говорилось в отчете, - от 2-х часов дня до 9-10 часов вечера во всех церквях был непрерывный поток, и что особенно бросалось в глаза - это примерно 30-35% женщин было с детьми как школьного, так и дошкольного возраста. Многие женщины вели за руку по 2-4 девочки. Имелось много случаев, когда дети школьного возраста без родителей несли освещать куличи». Посещение церквей детьми Карпов назвал «самым неотрадным явлением за дни Пасхи».
Пасхальная служба в ночь с 23 апреля на воскресенье привлекала, как и в предыдущие годы, большое число людей.
Учитывая большое скопление людей, во многих церквях в 6 часов вечера уже был закрыт доступ и в течение 5-6 часов молящиеся ожидали в церквях начала службы. К 23 часам на улицах и площадях у церквей скопились большие толпы, среди которых от 10 до 25% были любопытствующие, и прежде всего молодежь до 25 лет.
В Ново-Девичьем монастыре, например, было свыше 20 тысяч человек, в Патриаршем Елоховском соборе и около него - свыше 10 тыс. человек, в Николо-Хамовнической церкви и около нее - 6 тыс. чел., в церкви «Воскресения» в Сокольниках и вокруг нее - 15-16 тыс. человек.
Всего в церквях Москвы на пасхальных службах было 200-215 тысяч человек против 270-300 тысяч в 1948 г. Снижение числа посетителей в 1949 г., по объяснению Совета, произошло за счет т.н. любопытных, которых в 1948 г. было больше, так как церковный праздник совпал с праздником 1 мая.
Как и в прошлые годы в Патриаршем соборе на пасхальной службе присутствовали представители дипломатического корпуса.
Зарегистрирован был один несчастный случай, происшедший в церкви «Ризоположения» на Донской улице, где во время крестного хода толпившимися людьми был свален кирпичный столб железной ограды, в результате чего женщина и девочка получили ушибы. В автомобиле скорой помощи они были доставлены в больницу.
В 1949 г., в целях ограничения деятельности церкви, Совет по делам РПЦ не разрешил организацию служб вне храма на открытом воздухе (на папертях и во дворах церквей). Также было запрещено устраивать пасхальные иллюминации и световые надписи на зданиях церквей с внешней стороны. В 1950 г. к этим ограничительным мероприятиям добавился еще и запрет на трансляцию церковной службы путем установки репродуктором на храме[21].
В доклад Совета за 1949 г. включено много интересных наблюдений.
Оказывается, в 1949 г. в магазинах Москвы продавали куличи и пасхи, за которыми были большие очереди.
Впервые отметили такое явление, как посещение на Пасху городских кладбищ. Так, «в период от 12 часов дня до 5-6 часов вечера на большинство кладбищ шел буквально поток посетителей. На бывшем Немецком кладбище было 10-12 тысяч человек, на Даниловском - свыше 7 тыс. чел., Пятницкое кладбище было все заполнено людьми. Большинство находящихся на кладбищах лиц было семейных».
Совет отметил также гулявший в народе слух, более похожий на анекдот. «Как и в предыдущие годы, - говорилось в докладе, - среди известной части населения города имел место ничем не обоснованный слух об участии в церковном хоре артистов Лемешева, Козловского и Михайлова».
Между
прочим, солист Большого театра, сталинский любимец Михаил Дормидонтович
Михайлов действительно когда-то пел в церковном хоре и даже являлся
протодиаконом.
Начиная
с 1949 г. Совет в своих докладах отмечал некоторое снижение числа верующих на
службах. В 1951 г. в отдельные храмы Москвы
(например, Пименовская церковь в Нововоротниковском переулке, Иоанна
Предтечи на Красной Пресне) впервые за послевоенное время можно было свободно
войти внутрь в начале 24-го часа[22]. А в
1954 г. к часу ночи вход в Елоховский собор, где служил патриарх, был свободным
и вокруг него почти никого не было, в то время как в прошлые годы там стояли
большие очереди в ожидании службы поздней литургии. Около храмов было много
любопытных, которые расходились сразу же после крестного хода. Однако, в общем
посещаемость церквей в пасхальные дни оставалась высокой, и особенно при
освещении куличей и пасок. Из года в год
Совет сообщал о беспрерывно движущихся очередях, доходивших в некоторых местах
до 3 тысяч человек. В докладе за 1954 г. подмечено, что многие верующие несли
освещать куличи и соседей по квартире, держа в руке по 2-3 узелка[23]. А в
1955 г. - что некоторые, на вид
интеллигентные женщины, приходили в церковь с куличами, которые несли в
хозяйственных сумках, скрытыми от глаз посторонних[24].
Отмеченную скрытность в поведении граждан можно отнести к недавно принятому
постановлению ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и
мерах ее улучшения».
В 1955 г. Совет, помимо общей докладной записки о праздновании Пасхи в Москве и в других городах страны, подготовил отдельную информацию о присутствии на пасхальной службе иностранцев[25]. В ночь с 16 на 17 апреля 1955 г. в Московском Патриаршем Богоявленском соборе, где служил патриарх Алексий, на отведенных для иностранцев местах было 140 человек, преимущественно дипломаты и их жены, иностранные корреспонденты и иностранные гости. Персональное перечисление иностранных дипломатов занимает в информации целую страницу.
В записке приводятся восторженные высказывания дипломатов, впечатленных пасхальной службой: «Какая торжественность», «Как великолепно поет хор, почти как в театре и как много народу», «Почему так тесно», «Какая тишина в многотысячной массе» «Какое количество свечей». В Елоховском соборе при вместимости до 6 тысяч человек, собравшихся у церкви было так много, что по Спартаковской улице было закрыто движение автотранспорта.
Часть иностранных дипломатов, преимущественно военные и военно-воздушные атташе, присутствовали на пасхальной службе в Троице-Сергиевой лавре, причем большинство остались ночевать в городской гостинице, чтобы обратный путь иметь в светлое время. Карпов, верный себе и своей прежней службе, сделал вывод, что этот факт «наводит на подозрение, что интерес у них мог быть не только церковный»[26].
В информационных записках в ЦК партии и Совет министров СССР говорилось главным образом, о праздновании Пасхи в Москве, другие населенные пункты страны упоминались выборочно, как правило, в связи с каким-нибудь происшествием.
Информация с мест поступила в Совет от региональных уполномоченных.
В 1955 г. уполномоченный Совета по делам РПЦ по по г. Ленинграду и Ленинградской области А.И. Кушнарев в своем отчете отметил: «В отличие от прошлого года, в текущем году в магазинах не было продажи т. н. "весеннего хлеба". Это обстоятельство, видимо, было вызвано известными затруднениями в некоторых продуктах, и даже такой магазин как "Север" в течение месяца не выпекал тортов для продажи населению» [27].
«Весенний хлеб», в более позднее время - «кекс весенний», так иносказательно называли в Советском Союзе пасхальные куличи.
В отчете Кушнарева мы видим признаки усиления атеистической пропаганды. Так, в городе Ленинграде в ночь под Пасху кроме театров функционировали все дома культуры, а в кинотеатрах были пущены дополнительные ночные сеансы с демонстрацией кинокартин, пользующихся у зрителей и особенно у молодежи повышенным интересом. По словам Кушнарева, эти мероприятия «заметно снизили количество верующих, находящихся вокруг церквей». Безусловно, подобная практика была направлена, прежде всего, на отвлечение от церкви так называемых любопытных. Она применялась и в последующие годы. Например, в апреле 1979 г. в Пасхальную ночь по советскому телевидению показали программу «Вечер Бони М в концертной студии Останкино».
В отчете Кушнарев сослался на распространившийся среди населения слух о женщине в белом: «Накануне праздника Пасхи в здании Никольского собора ночью появилась женщина в белой одежде и на вопрос милиционера , который зашел туда на светящийся огонек - зачем ты здесь? эта женщина ответила - пришла сообщить, что на Пасху будет много снегу, а на «Троицу» много крови».
И что интересно - в воскресенье 17 апреля 1955 г. в Ленинграде действительно выпало много снегу, так что эти «провокационные», по выражению Кушнарева, слухи приняли массовый характер, о чем сообщили в Управление Комитета госбезопасности.
Надо сказать, образ женского привидения в белой
одежде весьма распространен в англосаксонской, германской, славянской и других
фольклорных традициях. Появление женщины в белом в таких историях часто описывалось как
предупреждение о чем-либо, или как знак беды.
В
заключение хочу привести слова из Пасхального приветствия 1946 года патриарха
Московского и всея Руси Алексия I:
«Христиане, как в первые времена призваны были, так и
всегда призываются быть светильниками добра и милосердия, дабы светом добрых
дел их прославлялся Отец наш Небесный»[28].
[1] Решением Комитета партийного контроля при ЦК КПСС от 25 января 1960 г. Г.Г. Карпов был исключен из партии за нарушения социалистической законности, допущенные им в период 1937-1938 гг. Однако Секретариат ЦК КПСС отменил это решение; Карпову был объявлен строгий выговор и возвращен партбилет. См.: Петров Н.В. Кто руководил органами госбезопасности. 1941-1954: Справочник. М., 2010. С. 445.
[2] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 453. Л. 345-346.
[3] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 2. Л. 56-56 об.
[4] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 3. Л. 73.
[5] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп.2. Д. 99. Л. 5.
[6] Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской православной церкви при Совете народных комиссаров - Совете министров СССР. 1945-1970 гг.: в 2 т. / М-во культуры и массовых коммуникаций РФ, Федеральное архивное агентство, ГА РФ; под ред. Н.А. Кривовой; отв. сост.: Ю.Г. Орлова; сост.: О.В. Лавинская, К.Г. Ляшенко. - М.: РОССПЭН, 2009-2010.
[7] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп.1. Д. 3. Л. 74. Напомню, что режим светомаскировки в Москве был снят только 29 апреля 1945 г., а военное положение на больше части страны отменено 25 сентября 1945 г.
[8] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 29. Л. 154.
[9] Там же. Л. 166.
[10] Там же. Л. 153.
[11] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 2. Д. 33. Л. 15-15 об.
[12] Там же. Л. 14.
[13] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 3. Л. 58-58 об.
[14] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 31. Л. 114-115.
[15] Там же. Л. 116-117.
[16] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп.1. Д. 115. Л. 85-87.
[17] Докладную записку зам. председателя Совета по делам РПЦ при Совете министров СССР С.К. Белышева И.В. Сталину, В.М. Молотову, Л.П. Берии, А.Н. Косыгину и А.А. Жданову от 12 мая 1948 г. см.: ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 289. Л. 173-175.
[18] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 288. Л. 11.
[19] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 335. Л. 37.
[20] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 452. Л. 119-125.
[21] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 604. Л. 141.
[22] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 748. Л. 130.
[23] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1114. Л. 160.
[24] ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1224. Л. 187.
[25] Информационную записку председателя Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпова в ЦК КПСС, Совет министров СССР, МИД СССР и МК КПСС от 19 апреля 1955 г. см.: ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1224. Л. 174-176.
[26] Возможно, Карпов опасался, что иностранцы заинтересуются продукцией Загорского электромеханического завода «Звезда», известного в городе как «Скобянка», который во время войны выпускал ППШ (пистолет-пулемет Шпагина), противотанковые и ручные гранаты, пиротехнику, в конце 1940-х годов разрабатывал системы управления зенитным артиллерийским огнем, а затем перешел на производство вычислительной машины специального назначения.
[27] Докладную записку уполномоченного Совета по делам РПЦ по г. Ленинграду и Ленинградской обл. А.И. Кушнарева председателю Совета по делам РПЦ при Совете министров СССР Г.Г. Карпову от 18 апреля 1955 г. см.: ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 1251. Л. 45-46.
[28] https://foma.ru/pashalnyie-poslaniya-patriarhov-nachala-kontsa-velikoy-otechestvennoy-voynyi.html
