В издательстве «Политическая энциклопедия» (РОССПЭН) вышел 2-томный сборник документов «Репатриация советских граждан с оккупированной территории Германии», подготовленный специалистами Государственного архива РФ и Германского исторического института в Москве. В сборнике представлены документы о деятельности аппарата уполномоченного Совета Народных Комиссаров - Совета Министров СССР по делам репатриации и органов военной репатриации в советской зоне и в западных зонах оккупации Германии по возвращению в СССР советских граждан, оказавшихся в ходе Второй мировой войны за рубежом.
Вопрос о возвращении на Родину советских военнопленных и насильно угнанных в Германию граждан СССР и беженцев является одним из наименее изученных в исторической литературе. Вплоть до конца 1980-х годов документация по этому вопросу в СССР была практически закрыта. Отсутствие источниковой базы и, соответственно, объективной информации породило вокруг него много мифов, до сих пор имеющих хождение как на Западе, так и в России. Нередко можно встретить тенденциозный подбор фактов и предвзятое их толкование. Изданный двухтомник, общим объемом более 115 условно-печатных листов, представляет наиболее полное собрание имеющихся документальных материалов по данной теме. Подобная публикация, объективно раскрывающая проблемы репатриации советских военнопленных и интернированных гражданских лиц, осуществляется впервые и предназначена для историков и специалистов в области новейшей истории, а также для всех, кто интересуется историей Второй мировой войны и контактами между союзниками в послевоенный период, а также российско-германскими отношениями.
Подавляющий массив документов сборника выявлен в Государственном архиве РФ. Особое место в сборнике занимает документация образованного в октябре 1944 года Управления Уполномоченного Совета Народных Комиссаров (Совета Министров) СССР по делам репатриации. Ведомство возглавлял бывший руководитель военной разведки генерал-полковник Филипп Иванович Голиков. Перед советским руководством проблема возвращения больших масс советских граждан, угнанных немцами и по другим причинам оказавшихся за пределами СССР, вплотную встала в августе 1944 года, когда части Красной Армии перешли государственную границу с Польшей. По тогдашним оценкам, к концу войны осталось в живых около 5 млн советских граждан, оказавшихся за пределами СССР. Большинство из них составляли «остарбайтеры» - «восточные рабочие», т.е. советское гражданское население, угнанное на принудительные работы в Германию и другие страны. Уцелело также примерно 1,8 млн военнопленных, включая поступивших на военную или полицейскую службу к немцам. Сюда же входили и десятки тысяч отступивших с врагом их пособников и всякого рода беженцев, часто с семьями.
Советский Союз, понёсший огромные людские потери, был остро заинтересован в возвращении находившихся в неволе. 24 августа 1944 года вышло постановление Государственного Комитета Обороны (ГКО) № 6457сс, специально посвящённое возвращению на Родину советских граждан, оказавшихся по разным причинам за границей между СССР и Польшей. Из содержания постановления ГКО вытекало, что политика высшего советского руководства в данном вопросе была ясной и недвусмысленной, а именно: все эти советские граждане, безусловно, должны быть возвращены в СССР. В последние месяцы 1944 года и в 1945 году ГКО принял ещё ряд постановлений, касавшихся репатриации советских граждан. Причём руководство СССР задалось целью возвратить их всех без исключения, невзирая на желание части этих людей остаться на Западе. Репатриация была обязательной.
Вопреки распространенному мнению, в политике руководства СССР не существовало отождествления понятий «пленные» и «предатели». К предателям относили тех, кто именно таковыми и являлись (полицаи, каратели, члены зондеркоманд и т. д.), а на основную массу советских перемещённых лиц, включая военнопленных, такой ярлык не вешался. Приписываемое И.В.Сталину выражение - «у нас нет пленных, у нас есть предатели», - является выдумкой, сочинённой публицистами на волне критики культа личности Сталина и в научной литературе по указанной причине, естественно, не используется. Следует заметить также, что в уголовном законодательстве СССР не фигурировало такое преступление, как «сдача в плен». В статье 193 тогдашнего уголовного кодекса РСФСР в перечне воинских преступлений было зафиксировано: «Сдача в плен, не вызывавшаяся боевой обстановкой». Помимо того, указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 года «Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией» военнопленные объявлялись неподсудными за попадание живыми в плен.
В Сборнике публикуется интервью Ф.И. Голикова, которое он дал корреспонденту ТАСС в начале ноября 1944 года. В нем была изложена политика Советского правительства по вопросам репатриации советских граждан. В частности, говорилось: «Люди, враждебно настроенные к Советскому государству, пытаются обманом, провокацией и т. п. отравить сознание наших граждан и заставить их поверить чудовищной лжи, будто бы Советская Родина забыла их, отреклась от них и не считает их больше советскими гражданами. Эти люди запугивают наших соотечественников тем, что в случае возвращения их на Родину они будто бы подвергнутся репрессиям. Излишне опровергать такие нелепости. Советская страна помнит и заботится о своих гражданах, попавших в немецкое рабство. Они будут приняты дома, как сыны Родины. В советских кругах считают, что даже те из советских граждан, которые под германским насилием и террором совершили действия, противные интересам СССР, не будут привлечены к ответственности, если они станут честно выполнять свой долг по возвращении на Родину». Интервью Ф.И.Голикова впоследствии использовалось как официальное обращение правительства СССР к военнопленным и интернированным гражданам.
Коллаборационисты занимали сравнительно небольшой удельный вес в составе советских граждан, оказавшихся за пределами СССР. Подавляющее большинство советских граждан составляли лица, находившиеся в концлагерях, лагерях для военнопленных, в трудовых и штрафных лагерях, по месту жительства т.н. «хозяев» - немецких помещиков и литовских кулаков. Хотя люди и подвергались усиленной идеологической обработке со стороны фашистской и власовской пропаганды, эффект от этого был небольшой. Напротив, невольники с удовлетворением воспринимали известия о победах Красной Армии и союзных войск. Этих людей, конечно, беспокоила вероятность того, что при возвращении в СССР у них могут быть неприятности по фактам расследования обстоятельств сдачи в плен, их жизни и деятельности за границей и т. п., но больше всего их волновала совсем другая проблема: зная о негативном и подозрительном отношении правящих кругов СССР к загранице и к людям, побывавшим в ней, они опасались, что Советское правительство не разрешит им вернуться на Родину.
Распространено убеждение, что едва ли не все возвращённые в Советский Союз перемещённые лица являются жертвами насильственной репатриации, вопреки их желанию. Специалисты, опираясь на документальные данные, полагают, что указанный тезис можно применять только примерно к 20% репатриированных в СССР перемещённых лиц. Следовательно, оставшихся, возвратившихся в Союз, ни в коем случае нельзя назвать «жертвами». Между тем, надо признать, прямолинейная и бескомпромиссная линия партийно-государственного руководства СССР в вопросах репатриации во многом обусловили ее достаточно жесткий характер - все советские граждане, независимо от их желания, должны вернуться на Родину, искупать действительные или мнимые грехи перед своей страной. Тем не менее, часть их все же не пожелала возвращаться. В сборнике приводятся сохранившиеся документы с оценками т.н. «невозвращенцев». По официальным советским данным, их оказалось 451 561 человек. По мнению некоторых исследователей, в действительности же таковых было больше - от 700 тыс. до 1 млн, представленных главным образом жителями западных регионов, присоединенных к Советскому Союзу накануне войны. Прибалты, бессарабцы, галичане, буковинцы, поляки, некоторые украинцы и белорусы существенно отличались от коренных жителей СССР по менталитету, морально-психологическим, политическим и ценностным ориентирам, и в их среде действительно значительно преобладали невозвращенцы. Те из них, кто оказался в зоне действий Красной Армии, были возвращены в СССР насильственно. «Западенцев» же, оказавшихся в зонах, контролируемых американцами и англичанами, союзное командование с самого начала освободило от обязательной репатриации: они передавали советским властям только тех из них, которые сами того хотели. Исключением была выдача англичанами Советскому Союзу атамана Краснова и его воинства. Эти казаки, воевавшие в составе войск СС, подпадали под категорию репатриантов, подлежавших аресту и суду, в частности, за участие в карательных экспедициях на территории СССР, Югославии и Италии. Естественно, постарались избежать возвращения и те русские граждане, у которых были серьёзные основания опасаться ответа за совершенные вместе с оккупантами преступления.
Публикуемые в сборнике документы позволяют раскрыть основное содержание и наиболее важные направления деятельности военных органов репатриации. Представлены различные донесения, справки, доклады, переписка, отчеты, касающиеся численности репатриантов, об их медико-санитарном, продовольственном и бытовом обеспечении, трудовом использовании, а также о морально-политическом состоянии граждан и личного состава органов репатриации, материалы агитационно-пропагандистского характера. Ряд документов освещает такой важный и малоизученный вопрос как использование бывших военнослужащих Красной Армии, освобожденных из плена и репатриированных в СССР в составе т.н. «рабочих батальонов» на восстановлении разрушенных в ходе войны промышленных объектов. Немало новой, ранее неизвестной информации содержится о деятельности сборно-пересыльных и проверочно-фильтрационных пунктов, через которые проходили все репатрианты.
Несостоятельна легенда о том, что едва ли не все репатрианты якобы были репрессированы. Да, судьба десятков тысяч советских перемещенных лиц, особенно офицеров, часто складывалась драматически. Многие из них еще несколько послевоенных лет испытывали недоверие, подозрительность и большие проблемы в трудоустройстве и быту. Однако большинство репатриантов избежало репрессий. Даже многие прямые пособники фашистов были поражены тем, что в СССР с ними обошлись далеко не так жестоко, как они ожидали.
Советские органы репатриации в основном выполнили возложенные на них задачи. К середине 1950-х годов в основном завершился непростой и противоречивый процесс реинтеграции перемещённых лиц в советское общество. В СССР были возвращены 5 457 856 советских граждан, в том числе 1 836 562 военнопленных. При этом из общего числа репатриированных 3 000 277 человек были освобождены Красной Армией и 2 352 686 войсками союзников.
Проблема репатриации советских перемещенных лиц и их судьбы в СССР является чрезвычайно сложной и противоречивой, содержит большое число аспектов и нюансов, в том числе связанных с объективным состоянием страны, только-только вышедшей из самой кровопролитной и разрушительной войны. Имели случаи и насилия, и нарушения прав человека, и злоупотреблений, и всё же в своей основе, несмотря на все издержки, это была естественная и волнующая эпопея обретения Родины миллионами людей, насильственно лишённых её чужеземными завоевателями.
В предисловии к сборнику документов ответственные редакторы О.В. Лавинская и В.В. Захаров отмечают, что сегодняшний уровень исторических знаний по этой проблеме является очевидно недостаточным для того, чтобы принимать безоговорочно количественные показатели репатриации, которыми оперируют советские и российские историки. Эти цифры в силу различных причин (недоступность ряда архивных источников, излишне политизированный подход некоторых авторов, методические различия в подсчетах и неверная интерпретация известных данных) до сих пор не могут считаться окончательными. Тему послевоенной репатриации в СССР, полагают авторы, по крайней мере, с научной точки зрения нельзя считать закрытой.
